"Спит" ли человек во сне?... (И. П. Пушкина, кандидат биологических наук)

'Спит' ли человек во сне?...

Моделирование поведения людей в социальных, экономических, технологических и других системах различной сложности имеет целью прогнозирование надежности деятельности и динамики основных ее параметров при вероятностном учете всего комплекса воздействующих факторов той среды, в которой протекает деятельность индивида. Создание моделей, адекватных специфике изучаемых явлений, возможно при наличии определенного исходного уровня знаний о механизмах, лежащих в основе соответствующих психических процессов.

Приспособительное поведение индивида детерминируется и постоянно корректируется определенными механизмами, которые формируются в процессе онтогенетического развития. Сон - одна из форм такого приспособительного поведения, причем специфических, с присущими ему особенностями функциональной активности. И сегодня все более актуальным становится изучение этой важнейшей по своему значению и сложности формы бытия человека. Исследование возможности осуществления и особенностей протекания психических процессов во время сна имеет большое значение и для понимания природы психического в континууме сон - бодрствование. Сон является ключом к раскрытию важнейших механизмов поведения. Глубоко символично в связи с этим высказывание одного из исследователей проблемы сна Б. Окса: скажите мне, что такое сон, и я вам скажу, что такое все остальное.

Изучение механизмов происхождения и особенностей протекания психической деятельности во время сна кроме теоретического значения имеет и большой практический смысл. Укажем на некоторые из практических выходов исследований проблемы сна.

Уже сейчас реальной представляется постановка вопроса о принципиальной возможности управления процессом сна, что имеет важное значение для решения ряда практических задач в области психогигиены сна здорового и больного человека, в частности, при разработке режимов труда и отдыха, связанных с необходимостью перестройки обычного суточного цикла. Актуальность этой задачи в условиях современного производства очевидна: трехсменная работа, работа по скользящему графику разрушают генетический стереотип сна; сон в дневное, вечернее и ночное время далеко не равноценен - отсюда различная степень утомляемости в процессе труда, различная степень надежности деятельности. Не менее важными являются вопросы нормализации сна при различных психических и соматических заболеваниях.

Высокая эффективность усвоения информации в нредсонный период и некоторые периоды сна открывает широкие возможности для интенсификации процесса обучения. Весьма перспективно использование некоторых периодов естественного сна для ввода и закрепления в памяти человека специальной информации.

Особенности протекания сна у человека. Природа и генез различных видов сна

Изучение особенностей психической деятельности во время сна тесно связано с исследованием механизмов происхождения и закономерностей протекания естественного ночного сна человека, поскольку специфика проявлений психических процессов в периоды бодрствования и сна определяется уровнем функциональной активности мозга в этих состояниях.

Сон и бодрствование представляют единый, неразрывный, взаимопереходящий процесс. Наиболее характерным для современных представлений о природе сна является признание его активным процессом, одним из видов приспособительного поведения. К настоящему времени получены многочисленные экспериментальные данные, подтверждающие возможность осуществления в период сна сложных форм психической деятельности. Во время сна продолжается интенсивная мозговая деятельность, связанная с анализом и синтезом полученной в период бодрствования информации. Несмотря на сложность изучения особенностей протекания во сне различных психических процессов, многих исследователей привлекает этот аспект проблемы в связи с тем, что период сна представляется наиболее благоприятным для создания различных экспериментальных моделей, доступных для анализа, в частности, вследствие отсутствия интерферирующих воздействий, характерных для бодрствования.

Анализ электроэнцефалографической феноменологии - выраженности и регулярности альфа-ритма, частотно-амплитудных показателей тета- и дельта-активности, характера других компонентов биоактивности, окулографических, актографических изменений и поведенческих реакций-подтвердил общие принципы деления сна на стадии, отражающие последовательный переход от бодрствования к глубокому сну. Сон является неоднородным процессом, чрезвычайно изменчивым и непостоянным. Особенно разительно несходство двух основных видов сна - ортодоксального (медленного) и парадоксального (быстрого). Ортодоксальный сон поЭЭГ признакам характеризуется высокоамплитудной синхронизированной медленной активностью (отсюда другое распространенное название ортодоксального сна - медленный).

Парадоксальная стадия характеризуется выраженной диссоциацией между ЭЭГ картиной поверхностного сна и поведенческой картиной глубокого сна. Основными дифференцировочными признаками парадоксального сна являются быстрые движения глаз, проявляющиеся в специфических изменениях электроокулограммы, и падение мышечного тонуса.

По мнению большинства исследователей, механизмы происхождения ортодоксального и парадоксального сна связаны с преимущественным подавлением соответственно функций корковых или подкорковых структур мозга. Именно с парадоксальным сном большинство исследователей связывают сновидную деятельность. А как известно, анализ сновидной деятельности и возможных механизмов ее возникновения имеет особое значение для понимания природы сна.

В настоящее время получены подтверждения того, что психическая деятельность во сне сложна, целенаправленна и необходима. Однако систематических психологических исследований о проявлениях и природе психической активности во время сна, по существу, нет. Правда, уже сейчас имеются необходимые условия и научные предпосылки для решения некоторых проблем психической активности во время сна.

С одной стороны, существует богатейший эмпирический материал, накопленный со времен древности - наблюдения, догадки, суждения, которые во множестве рассеяны в научной литературе и составляют, если можно так выразиться, "научный фольклор".

С другой, накоплен огромный экспериментальный материал, который, как теперь уже можно утверждать, не может быть осмыслен иначе, как в психологическом контексте. Не случайно до сих пор наблюдается разорванность, эклектичность концепций и теоретических построений, касающихся природы сна как особого психического состояния. Бросается в глаза контраст между продуманностью и высоким уровнем точности и сложности эксперимента и произвольностью научного толкования его результатов.

Возможно, что до известного момента не было необходимости в глобальном осмысливании материала, однако он достиг, по-видимому, некоторой критической величины, т. е. того состояния, когда дальнейшее развитие исследований невозможно без построения теоретической концепции. Сон же и психическая деятельность во сне могут быть удовлетворительно объяснены только при обращении к психологической теории, ибо сложнейший и необъяснимый пока феномен сна, как признается большинством исследователей, является одним из видов, приспособительного поведения.

Одной из распространенных методологических ошибок является отношение к психическому в период сна как к объекту физиологии. Сновидения можно рассматривать как побочный психологический феномен, говорят исследователи, придерживающиеся этой точки зрения, наслаивающийся на физиологические сдвиги, происходящие в нервной системе во время парадоксального сна. Нетрудно понять, что это неверно. Даже если придерживаться того мнения, что сновидения являются побочным феноменом-то все-таки психического, а не физиологического процесса. Сведение психической деятельности в период сна только к физиологическому процессу тем более необоснованно, что образование новых или проявление выработанных условных рефлексов в период сна почти невозможно. Как это ни парадоксально, но может статься, что психическая деятельность в период сна более "психологична", чем в период бодрствования, когда осуществляется сбор информации, ее первичная переработка и упорядочивание.

Для психической деятельности во время сна, по сравнению с бодрствованием, характерно изменение категории отражаемого. Деятельность в период сна есть отражение ранее, т. е. в период бодрствования, отраженной реальности. Поэтому сновидения, по нашему мнению, являются не хаотической деятельностью, а отражательной, протекающей по определенным законам и более соотнесенной с психическим эквивалентом реальности, чем с действительной для данного периода ситуацией.

На определенном этапе становления научного подхода к проблеме происхождения сновидений большое значение имели исследования, доказывающие генетическую связь переживаний с внешними раздражениями. Однако внешние воздействия далеко не исчерпывающая причина возникновения сновидений. Л. А. Орбели писал: "Возьмите наши сновидения. Ведь мы видим отчетливые и ясные картины, переживаем целый ряд субъективных ощущений, очень сложных, но странным образом расположенных, мы переживаем их совершенно отчетливо, почти с такой же ясностью, как нормальные впечатления внешнего мира, несмотря на то, что никаких соответствующих раздражений извне не поступает".

До настоящего времени дискутируется вопрос о происхождении обоих видов сна, особенно парадоксального. По мнению одного из известных исследователей, когда природа парадоксального сна будет полностью раскрыта, слово "сон" вообще перестанет применяться для обозначения этого крайне своеобразного состояния. Как указывалось, большинство исследователей связывают сновидения именно с парадоксальным сном, хотя существует и другое мнение. Некоторые считают, что сновидения могут быть представлены в обоих видах сна. Что же касается необходимости сновидений, то тут нет разногласий. Так, Аристотель считал, что сна без сновидений не бывает, и кто утверждает обратное, тот доказывает только то, что не помнит своих сновидений. А Эрдману человек, никогда не видящий сновидений, представляется монстром.

Чрезвычайно важен вопрос о механизмах и назначении сна. Обсуждая возможные генетические механизмы происхождения сна, Грей Уолтер предположил, что снижение активности, которое возникало у динозавров с наступлением ночи, связано с понижением температуры. Он пишет: "Может быть, ночное снижение нервной энергии является причиной иначе не объяснимой привычки человека к продолжительному ночному сну. Ничто не свидетельствует о том, что длительный сон необходим для восстановления сил". Вопрос осложняется неоднородностью самого процесса сна, разделяющегося на два вида (новый и древний сон), связанных соответственно с корой или подкоркой. Сон начинается с постепенного уменьшения частоты и увеличения амплитуды биоактивности, наиболее глубокие стадии коркового сна характеризуются синхронизированной медленной активностью. Таким образом, сон является порождением коры, но, как писал Н. И. Красногорский, "церебральная кора, как и сердце, непрерывно работает и постоянно отдыхает". Не означает ли это, что функция медленного сна иная, а именно, психическая деятельность иного порядка, иначе организованная, иного качества и назначения? Если кора не нуждается в отдыхе, зачем же тогда столь долгое "инобытие"? В самом деле, не может ведь кора просто "подстраиваться" под прочие органы и функции, это было бы слишком нерационально.

Парадоксальный сон является более древним и примитивным, это подтверждается тем, что он сохраняется у декортицированных животных, тогда как медленный сон, естественно, у них отсутствует. Поэтому представляется нелогичным связывать с парадоксальным сном наиболее интенсивные и сложные формы психической активности во сне. Если сновидения являются высшей и единственной формой проявления психической активности во сне, их следовало бы связать с корой; если же сновидения представляют побочный наслаивающийся феномен, т. е. являются низшей формой психической деятельности во сне, тогда они могут быть отнесены преимущественно к парадоксальному сну. Уже одно то, что в отношении парадоксального сна кое-что установлено, а медленный сон - при кажущейся понятности и доступности - остается белым пятном, заставляет подумать, так ли все просто, как кажется.

Существует точка зрения, что парадоксальной сон является "сторожем" спящего мозга. Это спорно, так как во время парадоксального сна отмечается почти полное падение мышечного тонуса, в частности, тонуса антигравитационных мышц, ответственных за поддержание вертикального положения тела, а это означает невозможность убежать, спастись бегством. Напротив, скорее можно предположить, что именно парадоксальный сон предоставляет организму необходимый отдых. За это говорит и тот факт, что парадоксальный сон возникает в течение ночи неоднократно и длится сравнительно недолго, составляя приблизительно 23% всего времени сна. В этом усматривается биологическая целесообразность: древний организм, окруженный многочисленными опасностями, мог позволить себе только такой вид отдыха - на короткое время расслабиться, чтобы снова быть готовым спасаться, бежать в случае необходимости. (По аналогии с тем, как пьют воду животные в тех местах, где водятся крокодилы). Именно дробный сон и может выполнять такую сторожевую функцию организма.

Психология сна и сновидений, творчество и психическая патология

Сон возник на высокой ступени эволюции. Тем более это относится к связанному с корой медленному сну. В связи с этим правомерна гипотеза о психологической природе сна и психологической причине его возникновения. Пока деятельность ограничивалась простейшими формами, система могла работать непрерывно, не переключаясь с одного режима на другой. При более сложной деятельности, включая в широком смысле слова эвристические процессы, иерархия и структура их усложняются и дифференцируются, основным классом раздражителей становятся сигналы любых модальностей. Можно предположить, что деятельность по созданию "сигнального" варианта мира, психического эквивалента реальности, с которым имеет дело высокоорганизованный мозг, и есть назначение сна как особого режима деятельности, на который периодически переходит организм. С этим связана идея разделения функций, "разделения труда" между сном и бодрствованием: в период бодрствования осуществляется сбор информации, во время сна - ее переработка, селекция и закрепление.

Психика и поведение во сне, по-видимому, реализуются при доминировании генетической программы. Прерогативой же бодрствования является сфера социальных воздействий. Стык генетического и социального, разрешение конфликтных ситуаций, если они возникают, происходит в период сна. При незначительном несовпадении генетических и социальных требований "социальное" всегда берет верх. При значительном - может разрушиться "социальное", что иногда приводит к антиобщественным формам поведения человека. При большей силе социальных влияний может разрушиться генетический механизм. В этом случае развивается заболевание.

Сон и болезнь, сон и патология тесно связаны, это хорошо известно в медицине, особенно в психиатрии. Целый ряд психических заболеваний начинается с соответствующих сновидений. Случайно ли это? Наверное, нет, если предположить, что имено во сне происходит оценка ситуации В случае рассогласования наступает дезорганизация психической" деятельности, что и означает заболевание организма, как крайнюю форму его оборонительной реакции.

Так же хорошо известна взаимосвязь сна и творчества. В литературе описаны многочисленные примеры "творчества" во сне, которое тесно связано с "творческой" миссией сна, заключающейся в переоценке ценностей на основе "переваривания" информации, полученной в период бодрствования. Процесс обработки информации, при значительном упрощении, может быть уподоблен расщеплению поступающих продуктов в процессе пищеварения. Во сне, как это сейчас признается, происходит переработка информации, формируется опыт, происходит перевод информации из кратковремен-v ной памяти в долговременную и т. д. С этой идеей, в частности, связана "химическая" концепция об основной функции парадоксального сна - освобождении мозга от токсических веществ, которые, как считается, вызывают сон. Быть может, эти вредные для мозга вещества, якобы вызывающие наступление сна, представляют собой продукты распада, возникающие в результате процесса переработки информации, приведения ее в то состояние, которое необходимо для того, чтобы "внешнее" стало "внутренним". Так же как организм приспособился к усвоению чужеродных питательных веществ, переработке их в вещества собственного состава, точно так же головной мозг в процессе переработки информации преобразовывает ее до тех пор, пока она не достигнет необходимой степени адекватности внутреннему психическому эквиваленту.

Следует более подробно остановиться на проблеме связи сна, болезни и творчества. Не будем приводить примеров - они слишком хорошо известны и их слишком много. Ометим, что так же как заболевание часто впервые "прослушивается" во сне, так и творческая идея высвечивается во время сна как в "магическом кристалле". Итак, связь сна и патологии, сна и творчества хорошо известна. Можно предположить, что сон занимает ключевую позицию в психической жизни, определяя ее благополучие или неблагополучие. Что общего между тремя этими состояниями? Сон, психическое заболевание, творчество характеризуются независимостью психического потока, переживания от волевого "я". Субъект, находящийся в одном из этих состояний, не может активно управлять потоком психического, он следует за ним, в той или иной мере отдавая себе отчет в происходящем. Каждому это чувство хорошо известно по сновидным переживаниям. Особенности переживаний душевнобольных описаны в специальной литературе. Многие из выдающихся художников, композиторов, поэтов рассказывали о своих субъективных ощущениях в момент творчества: они слышали музыку, которую только записывали, видели образы, которые запечатлевали на полотнах, и т. д. Общим для всех состояний является растворение своего "я", ощущение непосредственности психического действия, четкой отграниченности его от "я", невозможности что-либо изменить.

Существует мнение, что неврозы иногда развиваются из-за отсутствия сновидений, и тогда человек в бодрствующем состоянии как бы переживает сновидения, которых он был лишен во время сна. В то же время невротики, напротив, отличаются сном, насыщенным сновидениями. Отсутствие сновидений, если предположить, что такое действительно реально (отсутствие сновидений доказать трудно), по-видимому, связано с какими-либо серьезными органическими нарушениями.

Один из исследователей считает, что если бы человек в период сновидений мог ходить и вел бы себя как бодрствующий, то мы бы имели типичную клиническую картину раннего слабоумия. Следует заметить, что это суждение может быть распространено далеко не на все типы сновидений. Возможно, это относится к сновидениям людей, страдающих теми или иными психическими расстройствами. Важно также то, что несвязность, причудливость и странность сновидных образов могут быть только кажущимися, что доходящие до уровня сознания и сохраняющиеся в памяти обрывки представляют, пользуясь языком теории информации, "шум", который сопровождает полезные сигналы, полезную информацию. Кстати, и в состоянии бодрствования мы далеко не всегда можем объяснить механизм происхождения иногда очень странных и загадочных ассоциаций, всплывших неизвестно из каких глубин психики. По существу, мы также мало знаем о закономерностях протекания психической деятельности в период бодрствования, мы способны только фиксировать и выделять те события, которые, часто независимо от нашей воли, оказываются в фокусе нашего внимания. Гораздо более перспективным может оказаться путь нахождения закономерностей, присущих психической деятельности в обоих состояниях, чем проведение грани между ними.

Грей Уолтер пишет о том, что в связи с двойственностью мозга (головной и тазовый) диплодоки являли собой физический прототип шизофреника. По аналогии с этим рассуждением можно сказать, что существование двух форм психического бытия, психической активности, представленных в периоды бодрствования и сна, есть причина того, что различные расстройства психической деятельности возникают вследствие нарушения равновесия в системе, представляющей в норме состояние неустойчивого равновесия.

У Грея Уолтера имеется важное высказывание: "...Дельта-ритм (связан) с болезнью, дегенерацией и смертью. И с обороной - так как закономерная связь этих более медленных ритмов с болезнью, вероятно, является признаком организованной защиты организма... ...Однако они (дельта-ритмы) могут иметь место и в норме и даже преобладают на ЭЭГ в течение первых лет жизни и во время сна". Значит, дельта-ритм есть ритм болезни, сна и раннего периода жизни ребенка. Однако хорошо известна интенсивность психической деятельности у детей, их огромный творческий потенциал, который впоследствии - и очень скоро - у большинства утрачивается, сохраняясь на столь высоком уровне только у творческих личностей. Не следует ли из этого, что дельта-ритм является объединяющей характеристикой трех состояний и соответственно психических процессов в этих состояниях - сна, болезни и творчества? Во всяком случае, здесь затрагиваются какие-то важные закономерности, лежащие в основе единства психической деятельности.

Психическая активность во сне и приспособительное поведение

Принцип единства психической деятельности может быть рассмотрен в двух аспектах. Первый, естественно, означает, что сон и бодрствование представляют единый непрерывный процесс - континуум. Второй аспект - сон и бодрствование представляют две стороны единого процесса, относительно самостоятельные. Нечто похожее можно наблюдать в области гипноза. По выходе из состояния гипноза пациент продолжает вести себя так, как это имело место до погружения - как если бы не было никакого перерыва. В то же время, впадая в состояние гипноза, он будет вести себя так же, как в предыдущий период погружения. Причем в обоих состояниях человек ничего не знает о себе в ином состоянии. Здесь две линии поведения продолжаются независимо одна от другой, и, несмотря на периодическую смену состояний, каждая линия развивается закономерно и непрерывно. Это явление может служить адекватной моделью для состояний сна и бодрствования - мы почти Ничего не знаем в период бодрствования о том, что мы есть во время сна. Правда, трудно утверждать, что во время сна мы ничего не знаем о себе - бодрствующем. Вспомним хотя бы идею о снах как реализации неудовлетворенных желаний. Из этого следует, что во время сна нам известны наши дневные заботы, тревоги и желания.

Во время сна психическая деятельность связана с жизненно важными потребностями и интересами чело-века, которым соответствуют некоторые общие, выведенные из фактов закономерности. У Фрейда есть высказывание о том, что сновидения не мешают сну, они его охраняют. Замечание тонкое, пытаясь истолковать его смысл, как это пытался сделать Фауст, истолковывая знаменитое "В начале было слово...", можно бы сказать, что, наоборот, сон охраняет сновидную психическую деятельность как жизненно важную и необходимую функцию.

На протяжении научного периода развития исследований сна предпринимались попытки обнаружения "центра сна", органа, участка в мозгу, ответственного за развитие сна. Попытки эти удивительно постоянно оказывались безрезультатными. Очевидно, потому, что, во-первых, сон есть интегральный процесс, а во-вторых, - не там искали. Левое полушарие связано со знаковым, логическим мышлением, тогда как деятельность во время сна протекает в образной системе. Возможно, что свою лепту в изучение психической деятельности во сне внесет открытие асимметрии правого и левого полушарий. Правое полушарие связывают сейчас с образным мышлением, которое является-предположительно- синонимом творческого мышления. Возможно, психическая деятельность во сне, как и творческая деятельность вообще, осуществляется при доминировании правого полушария. Природе свойственна целесообразность. И так же как правое полушарие оказалось не глухим резервом, период сна, по-видимому, не является состоянием вынужденного простоя.

Исключительно важен вопрос о "сохранности" сознания во время сна. В литературе содержатся многочисленные свидетельства в пользу того, что во сне человек продолжает оставаться восприимчивым, бдительным и разумным в некоторых отношениях. Сознание при этом отключается не полностью, в состоянии сна возможно осмысливание раздражителей, связанных со стойкими интересами личности. В известном смысле спать означает не интересоваться, однако это не означает, что прекращается восприятие. Причем высшие чувства - зрение и слух - засыпают последними, и, по-видимому, с этим связано высказывание Луже о том, что слух является чувством, наиболее устойчивым по отношению ко сну и смерти. Об этом пишет и Грей Уолтер: "...Наш слух не имеет ни естественного опыта глухоты, ни какого-либо механизма для временного отключения от слышимого мира, тогда как темнота или закрывание глаз знакомит нас с временной слепотой". А Бурдах справедливо говорит о том, что если бы мы не во сне, а только по пробуждении слышали и чувствовали, то нас вообще нельзя было бы разбудить. Практически в любой из моментов сна, сколько бы он ни продолжался (кроме патологического сна), человека можно разбудить, а это значит, что сознание потенциально присутствует на всем протяжении сна. Это постоянное "отсутствующее присутствие" сознания во время сна может оказаться перспективной моделью для понимания соотношения и взаимосвязи сознания и психического вообще.

Большой интерес для анализа особенностей протекания психических процессов в состояниях сна и бодрствования представляет изучение переходных состояний от бодрствования ко сну и наоборот. Иногда возникают очень интересные субъективные переживания и ощущения, связанные с наложением двух способов функционирования, с их кратковременным сосуществованием. В частности, в течение какого-то времени, быть может, речь идет о мгновениях, человек испытывает затруднения с идентификацией самого себя, с определением своего пространственного и временного нахождения (М. Пруст). Проходит некоторое время, необходимы усилия, связанные с затратой энергии, чтобы четко установить, кто я есть, где нахожусь и в каком времени - не только суток, но и в каком периоде жизни. Это состояние можно было бы определить как бытие, осознающее самое себя, но не идентифицирующее себя с конкретным индивидуальным существованием. Отсюда возможны ошибки в определении своего нахождения во времени и пространстве, потому что если я воображаю себя находящимся в другом месте, где я мог бы находиться, предположим, десять лет назад, это означает, что я допускаю ошибку в процессе самоидентификации, ибо я сейчас совсем не то же самое, что десять лет назад. И кроме всего прочего, этот полный произвол в обращении с пространством и со временем, который подтверждает самодовлеющую ценность психических категорий, отражающих реальные отношения.

Изучение закономерностей психической деятельности во сне тесно связано с решением вопроса о том, сохраняются ли индивидуально-психологические особенности личности в этом состоянии. Существует мнение, что в отличие от бодрствования во время сна наблюдается сглаживание индивидуальных различий по ЭЭГ и поведенческому критериям. Возможно, это объясняется установкой исследователей на выделение общих признаков в процессе сна, составляющих основу различных классификаций. Однако ЭЭГ исследование сна свидетельствует о том, что при общих основных закономерностях его развития и течения существует значительная вариативность конкретных проявлений. Например, различны продолжительность, количество циклов регистрации и выраженность ЭЭГ признаков каждой стадии, при развитии сна может отсутствовать та или иная стадия и т. д. Говорят, что ночью все кошки серые; в действительности они остаются прежними и серыми не становятся, а только кажутся. По аналогии с этим "одинаковость" спящих только кажущаяся, человек и во сне очень индивидуален в своих проявлениях. По-видимому, психические процессы во время сна, при всей их модифицированное, пропорциональны исходным характеристикам бодрствования.

Интересен вопрос о соотношении длительности сна и индивидуальных характеристик личности.

Хартман исследовал структуру сна у тех, кто спит долго, и у тех, кто спит мало. Основное различие между теми и другими состоит в представленности быстрого сна. У долго спящих он вдвое длительнее, чем у мало спящих. По данным миннесотского теста, выявилось, что мало спящие хорошо приспособлены к жизни, несколько гипоманиакальны, склонны к игнорированию психологических проблем, довольны жизнью и своим сном. Долго епящие обременены психологическими и социальными конфликтами, более разносторонни в своих интересах, слегка депрессивны и т. д. Из этого следует, что индивиды с различными психологическими характеристиками спят по-разному; образно говоря, скажи мне, как ты спишь, и я скажу, кто ты. Известны такие индивидуальные различия в частоте появления сновидений: женщины видят сны чаще, чем мужчины; больные - чаще, чем здоровые; представители умственного труда- чаще, чем люди, занятые физическим трудом.

Существует мнение, что "мыслители" нуждаются в более продолжительном сне, чем люди с художественным типом личности. Можно предположить, что продолжительность парадоксального сна является функцией от интенсивности психической деятельности, связанной с переработкой информации в период медленного сна. Большее количество информации обрабатывается, соответственно более интенсивной должна быть и деятельность по освобождению головного мозга от избытка продуктов распада веществ, образующихся в процессе "ассимиляции" информации.

Различия в характере сна у людей долго и мало спящих, спящих днем или ночью, могут быть связаны с иным способом обработки информации. Например, их мозг может частично работать в синхронизированном режиме в период бодрствования, тем самым может снижаться потребность в продолжительности ночного сна. Хотя можно предположить, что все-таки это приводит к быстрому изнашиванию организма. Наполеон, умерший в возрасте 52 лет, по свидетельству современников, в последние годы жизни был совершенной развалиной. Поэтому этот вопрос нуждается в специальном исследовании, так как небольшая продолжительность сна зачастую является вынужденной мерой, приводящей к катастрофическому истощению организма. Например, жизнь Моцарта и многих других великих тружеников искусства убедительно свидетельствует об этом: их ждала ранняя смерть или тяжелые (часто психические) заболевания. Но может быть, в некоторой степени возможен иной режим работы в период бодрствования. Сошлемся опять на Наполеона: при высокой работоспособности и небольшой продолжительности сна он отличался очень редким пульсом (42 удара в минуту). Такой пульс обычно наблюдается в период сна, если же это характеристики бодрствования, это может быть следствием особенностей функционирования всей системы, в том числе и головного мозга.

Канадский исследователь Ф. Пуавье разработал метод обучения людей произвольному изменению ритма, доминирующего на ЭЭГ. Оказалось, что после тренировки, заключавшейся в наблюдении за собственными биотоками мозга, испытуемый достаточно быстро научился изменять их, вызывая любой ритм, - кроме дельта-ритма. Опять этот загадочный ритм, не поддающийся "дрессировке". По-видимому, выраженность определенного ритма на ЭЭГ является следствием состояния какой-либо определенной психической функции, например, внимания, и способность управлять этой функцией кажется естественной. Дельта-ритм связан совершенно с иными процессами, которыми человек не управляет, но которые управляют человеком. Конечно, человек может создавать условия, благоприятствующие возникновению этого процесса. Так, для вызывания творческого состояния многие из великих людей прибегали к различным ухищрениям. Шиллер держал в ящике стола гнилые яблоки, Россини ложился на кушетку и с головой укрывался одеялом и т. д. Правда, нужно быть Шиллером, чтобы помогли гнилые яблоки; можно научиться произвольно засыпать, но это еще не значит, что можно научиться управлять дельта-ритмом.

Состояние сна изменяет психику человека не только как среду, преломляющую или отражающую различные раздражения, но деформирует всю совокупность психофизиологических предпосылок сознания. А. Л. Эпштейн писал: "Не менее существенные изменения представляет и восприятие. Изучение сновидений, стоящих в связи с внешними раздражителями, показывает, что человек, который спит, не теряет контакта с внешним миром: он видит, слышит и ощущает все то, что позволяют ему видеть, слышать и ощущать его органы чувств, но одна из замечательных особенностей этого акта восприятия заключается в том, что самый акт восприятия лежит ниже порога нашего сонного сознания. Вследствие этого, воспринимая окружающий нас мир, мы не знаем вместе с тем, что мы его воспринимаем. Как говорят некоторые психологи-это перцепция без апперцепции, в силу чего раздражение незаметно, как бы просачиваясь сквозь барьер органов чувств, поступает в сознание спящего человека, формируя там адекватные или неадекватные образы сна, кажущиеся возникшими совершенно спонтанно или случайно".

Ряд авторов указывают, что спецификой восприятия словесных сигналов во время сна является трансформация поступающих раздражителей в зрительные образы, адекватные или неадекватные сновидные переживания. Это связано с особенностями психической деятельности во сне, способствующими деформации восприятий на основе процесса символизации. Как писал 3. Фрейд, в работе сновидений дело сводится к тому, чтобы выраженные словами скрытые мысли превратить в чувственные образы, большей частью зрительного характера. Если развить эту мысль до логического ее завершения, следовало бы добавить, что во время сна происходит процесс, обратный тому, который имеет место в период бодрствования, обратная развертка процесса: то, что воспринимается как чувственный образ, наполненный конкретным содержанием, кодируется, обозначается символом, словом, лишенным чувственной конкретности, а затем в процессе сновидной деятельности осуществляется раскодирование сигнала, и слово, этот "звук пустой", возвращает скрытое им все богатство реального содержания.

О значении сновидных переживаний, о важности механизмов их возникновения и развития свидетельствует мнение И. М. Сеченова, который, считая принципиально возможным истолкование сновидений, писал, что "до этих счастливых времен еще далеко". Того же мнения придерживался исследователь Б. Оке, писавший, что пока толкование сновидений так же возможно, как определение изменяющихся форм облаков.

Интересно замечание И. Е. Степанова, писавшего в 1922 г. в "Психологии сновидений" о том, что в русском языке процесс сна и образы, видения сна обозначаются одним и тем же словом - сон. Так в самом языке нашло отражение неразрывное единство сна и сновидных переживаний. Языковые явления часто отражают (или выражают) самую суть явлений гораздо раньше того, как это подтверждается научными исследованиями. Точно так же различные донаучные представления зачастую предвосхищают то, что затем подтверждается опытным путем. Как сказал Генри Торо, "люди часто ближе к существенной истине в своих суевериях, чем в своей науке". При кажущейся парадоксальности это утверждение отражает очень важную особенность человеческого познания: общую идею человек улавливает и отражает гораздо раньше того, как она может быть воплощена и решена технически (например, ковры-самолеты, сапоги-скороходы, скатерти-самобранки и т. д.).

В заключение хотелось бы подчеркнуть важное значение состояния сна как модели, позволяющей подойти к решению ряда задач, являющихся узловыми в современной науке. К таким проблемам может быть отнесена проблема принятия решения. Известно, что зачастую участие волевого "я" представляет серьезное препятствие для решения стоящей задачи. В период сна этот момент снимается, решение приходит как бы само собой, происходит совершенно четкий и точный перебор возможных вариантов и принимается оптимальный. Заслуживает внимания попытка моделирования процесса принятия решения в период бодрствования при условии исключения волевого импульса, тормозящего в связи с осознанием ответственности процесс принятия решения. Этот фактор будет учтен системой при выборе решения, но будет снят его деморализующий, дезорганизующий эффект. Решение придет как бы само собой ("утро вечера мудренее").

И еще одна модель, которая может быть заимствована из области сна и гипноза. Речь идет о четком срабатывании механизма, связанного с выборочным реагированием на сигнал определенного качества. В период естественного сна им является хорошо известный механизм сторожевых пунктов, в период гипнотического сна - явление раппорта. В этих состояниях наблюдается четкое следование образцу, паттерну деятельности, настолько четкое, что прочие раздражители не выступают в качестве конкурирующих, способных отвлечь внимание. Напротив, в период бодрствования отключение внимания является основной причиной ошибочных действий, например, в процессах операторской работы, связанной со слежением. Необходимость постоянной мобилизации функции внимания приводит к тому, что полезный сигнал не только может быть пропущен, но его появление способно вызвать дезорганизацию деятельности. Попытка моделирования в период трудовой деятельности, связанной преимущественно с процессом слежения, механизма, аналогичного раппорту, избирательной настроенности на сигнал определенного качества, открывает путь к повышению эффективности и надежности деятельности при значительном снижении затрат нервно-психической энергии. Выделение полезного сигнала без многократно превосходящих затрат на восприятие "шума", тем более при исключении возможности ошибки,- таков выход при условии реализации данной модели. О значении процессов принятия решения и надежности деятельности в условиях современного производства говорить не приходится.

Таким образом, исследование особенностей психической деятельности в период сна, тесно связанное с изучением закономерностей течения и механизмов происхождения самого сна, имеет большое значение для понимания природы психического в континууме сон - бодрствование и механизмов формирования поведения.

Литература

1. Красногорский Н. И. Развитие учения о физиологической деятельности мозга у детей. М.- Л., 1935.
2. Орбели Л. А. Вопросы высшей нервной деятельности. АН СССР, М.- Л., 1949.
3. Уолгер Г. Живой мозг М., 1966.
4. Энштейн А. Л. Сон и его расстройства. ГИЗ. М.- Л., 1928.